Ранний детский аутизм эмоциональная сфера. Дети с нарушениями эмоционально-волевой сферы; Аутизм, психопатии, детская шизофрения, невротические расстройства. От теории к практике

Ранний детский аутизм - сравнительно редкая форма патологии. Основными проявлениями синдрома, которые наблюдаются при всех его разновидностях, являются выраженная недостаточность или полное отсутствие потребности в контакте с окружающими, эмоциональная холодность или безразличие к близким ("аффективная блокада", по L. Kanner), страх новизны, любой перемены в окружающей обстановке, болезненная приверженность к рутинному порядку, однообразное поведение со склонностью к стереотипным движениям, а также расстройства речи, характер которых существенно отличается при разных вариантах синдрома.

Исходя из положения Л.С. Выготского о первичных и вторичных нарушениях В.В. Лебединский и О.Н. Никольская (1981, 1985) предлагают такой вариант решения вопроса о патогенезе РДА:

В качестве первичных расстройств при РДА рассматриваются повышенная эмоциональная чувствительность и слабость энергетического потенциала, в результате их воздействия на организм возникают вторичные нарушения.

Ко вторичным относят аутизм, как попытку избежать воздействий внешнего мира, стереотипии, сверхценные интересы. Возникает ослабление эмоциональной реакции на близких, вплоть до полного их игнорирования («аффективная блокада»), заторможенная или недостаточная реакция на слуховые и зрительные стимулы

Классификация состояний по степени тяжести РДА

Выделят 4 группы развития РДА, каждой из которых характерен свой способ отгораживания от внешнего мира:

1. полная отрешённость от происходящего вокруг, при попытках взаимодействия с ребёнком характерно проявление крайнего дискомфорта. Отсутствие социальной активности, даже близким трудно добиться от ребёнка какой-либо ответной реакции: улыбки, взгляда. Дети данной группы стараются не иметь никаких точек соприкосновения с окружающим миром, они могут игнорировать мокрые пелёнки и даже жизненно важные, витальные потребности - голод. Очень тяжело переносят взгляд глаза в глаза и избегают различных телесных контактов.

2. активное отвержение окружающей среды. Характеризуется не как отрешённость, а как тщательная избирательность в контактах с внешним миром. Ребёнок общается с ограниченным кругом людей, зачастую это родители, близкие люди. Проявляет повышенную избирательность в еде, одежде. Любое нарушение привычного ритма жизни ведёт к сильной аффективной реакции. Детям данной группы более чем другим свойственно испытывать чувство страха, на который они реагируют агрессивно, бывает что агрессия принимает формы аутоагрессии. Наблюдается большое количество речевых и двигательных стереотипий. Несмотря на всю тяжесть различных проявлений эти дети гораздо более адаптированы для жизни, чем дети относящмеся к 1-ой группе.

3. захваченность аутистическими интересами. Дети этой группы стараются укрыться от окружающего мира в своих интересах, при этом их занятия проявляются в стереотипичной форме и не носят познавательного характера. Увлечения носят цикличный характер, ребёнок может годами разговаривать на одну и ту же тему, рисовать или воспроизводить один и тот же сюжет в играх. Интересы зачастую носят мрачный, устрашающий, агрессивный характер.

4. чрезвычайная трудность во взаимодействии с окружающей средой. Наиболее легкий вариант проявления аутизма. Основной чертой является повышенная ранимость, уязвимость таких детей. Избегание отношений, если ребёнок чувствует какую-либо преграду. Чувствительность к чужой оценке.(от себя)

При правильно организованной коррекционной работе возможно продвижение ребенка по данным стадиям социального взаимодействия и его адаптация к окружающей среде

Таблица №1. Особенности познавательной и

Эмоционально-волевой сфер

Таблица №2 Особенности деятельности

Нарушение эмоционально-волевой сферы является ведущим признаком при синдроме РДА и может проявиться в скором времени после рождения. Так, в 100% наблюдений (К.С.Лебединская) при аутизме резко отстает в споем формировании самая ранняя система социального взаимодействия с окружающими людьми - комплекс оживления. Это проявляется в отсутствии фиксации взгляда на лице человека, улыбки и ответных эмоциональных реакций в виде смеха, речевой и двигательной активности на проявления внимания со стороны взрослого. По мере роста ребенка слабость эмоциональных контактов с близкими взрослыми продолжает нарастать. Дети не просятся на руки, находясь на руках у матери, не принимают соответствующей позы, не прижимаются, остаются вялыми и пассивными. Обычно ребенок отличает родителей от других взрослых, но большой привязанности не выражает. Они могут испытывать даже страх перед одним из родителей, могут ударить или укусить, делают все назло. У этих детей отсутствует характерное для данного возраста желание понравиться взрослым, заслужить похвалу и одобрение. Слова «мама» и «папа» появляются позже других и могут не соотноситься с родителями. Все вышеназванные симптомы являются проявлениями одного из первичных патогенных факторов аутизма, а именно снижения порога эмоционального дискомфорта в контактах с миром. У ребенка с РДА крайне низкая выносливость в общении с миром. Он быстро устает даже от приятного общения, склонен к фиксации на неприятных впечатлениях, к формированию страхов. К. С.Лебединская и О. С. Никольская выделяют три группы страхов:

типичные для детского возраста вообще (страх потерять мать, в также ситуационно обусловленные страхи после пережитого испуга);

обусловленные повышенной сенсорной и эмоциональной чувствительностью детей (страх бытовых и природных шумов, чужих людей, незнакомых мест);

неадекватные, бредоподобные, т.е. не имеющие под собой реального основания.

Страхи занимают одно из ведущих мест в формировании аутистического поведения этих детей. При налаживании контакта обнаруживается, что многие обычные предметы и явления (определенные игрушки, бытовые предметы, шум воды, ветра и т.п.), а также некоторые люди вызывают у ребенка постоянное чувство страха. Чувство страха, сохраняющееся иногда годами, определяет стремление детей к сохранению привычной окружающей обстановки, продуцированию ими различных защитных движений и действий, носящих характер ритуалов. Малейшие перемены в виде перестановки мебели, режима дня вызывают бурные эмоциональные реакции. Это явление получило название «феномен тождества».

Говоря об особенностях поведения при РДА разной степени тяжести, О.С.Никольская характеризует детей 1-й группы как не допускающих до себя переживаний страха, реагирующих уходом на любое воздействие большой интенсивности. В отличие от них дети 2-й группы практически постоянно пребывают в состоянии страха. Это отражается в их внешнем облике и поведении: движения их напряжены, застывшая мимика лица, внезапный крик. Часть локальных страхов может быть спровоцирована отдельными признаками ситуации или предмета, которые слишком интенсивны для ребенка по своим сенсорным характеристикам. Также локальные страхи могут вызываться некоей опасностью. Особенностью этих страхов является их жесткая фиксация - они остаются актуальными на протяжении многих лет л конкретная причина страхов определяется далеко не всегда. У детей 3-й группы причины страхов определяются достаточно легко, они как бы лежат на поверхности. Такой ребенок постоянно говорит о них, включает их в свои вербальные фантазии. Тенденция к овладению опасной ситуацией часто проявляется у таких детей в фиксации отрицательных переживаний из собственного опыта, читаемых ими книг, прежде всего сказок. При этом ребенок застревает не только на каких-то страшных образах, но и на отдельных аффективных деталях, проскальзывающих в тексте. Дети 4-й группы пугливы, тормозимы, неуверенны в себе. Для них характерна генерализированная тревога, особенно возрастающая в новых ситуациях, при необходимости выхода за рамки привычных стереотипных форм контакта, при повышении по отношению к ним уровня требований окружающих. Наиболее характерными являются страхи, которые вырастают из боязни отрицательной эмоциональной оценки окружающими, прежде всего близкими. Такой ребенок боится сделать что-то не так, оказаться «плохим», не оправдать ожиданий мамы.

Наряду с вышеизложенным у детей с РДА наблюдается нарушение чувства самосохранения с элементами самоагрессии. Они могут неожиданно выбежать на проезжую часть, у них отсутствует «чувство края», плохо закрепляется опыт опасного контакта с острым и горячим.

У всех без исключения детей отсутствует тяга к сверстникам и детскому коллективу. При контакте с детьми у них обычно наблюдается пассивное игнорирование или активное отвержение общения, отсутствие отклика на имя. В своих социальных взаимодействиях ребенок крайне избирателен. Постоянная погруженность во внутренние переживания, отгороженность аутичного ребенка от внешнего мира затрудняют развитие его личности. У такого ребенка крайне ограничен опыт эмоционального взаимодействия с другими людьми, он не умеет сопереживать, заражаться настроением окружающих его людей. Все это не способствует формированию у детей адекватных нравственных ориентиров, в частности понятий «хорошо» и «плохо» применительно к ситуации общения.

Нарушение эмоционально-волевой сферы является ведущим признаком при аутистических расстройствах и может проявиться в скором времени после рождения. Как отмечает К.С. Лебединская у всех детей при аутизме резко отстает в своем формировании комплекс оживления: проявляется в отсутствии фиксации взгляда на лице человека, улыбки и ответных эмоциональных реакций в виде смеха, речевой и двигательной активности на проявление внимания со стороны взрослых . Дети не просятся на руки, находясь на руках у матери, не принимают соответствующей позы, не прижимаются, остаются вялыми и пассивными, либо он "весит как мешочек" (по выражению родителей), либо бывает чрезмерно напряжен, оказывает сопротивление . Характерны трудности в выражении просьбы. Взрослые с трудом догадываются чего просит ребенок, что его удовлетворяет. так малыш может однообразно "мычать" кричать, не используя указательного жеста и даже не направляя взгляда к желаемому предмету. Как отмечет Е.Стребелева у ребенка отсутствует указательный жест. Так даже в старшем возрасте при выражении своего желания, ребенок обычно берет взрослого за руку и кладет ее на желаемый предмет - чашку с водой, игрушку, книгу и т.п. .

Свойственна не выраженность подражания, чаще даже его отсутствие, а иногда - очень длительная задержка в его формировании. Отсюда следует как трудно чему либо научить ребенка, организовать его даже на самые простые игры, требующие элементов показа и повторения типа "ладушек", "пока - пока", кивания головой в знак согласия .

У ребенка с РДА крайне низкая выносливость в общении с миром. Он быстро устает даже от приятного общения, склонен к фиксации на неприятных впечатлениях, к формированию страхов.

Страхи занимают одно из ведущих мест в формировании поведения этих детей. Многие обычные предметы и явления (определенные игрушки, бытовые предметы, шум воды, ветра и т.п.), и также некоторые люди вызывают у ребенка постоянное чувство страха. Чувство страха, сохраняющееся иногда годами, определяет стремление детей к сохранению привычной окружающей обстановки, малейшие перемены в виде перестановки мебели, режима дня вызывают бурные эмоциональные реакции. У детей с РДА наблюдается нарушение чувства самосохранения с элементами самоагрессии. Они могут неожиданно выбежать на проезжую часть, у них отсутствует «чувство края», плохо закрепляется опыт опасного контакта с острым и горячим.

У всех без исключения детей отсутствует тяга к сверстникам и детскому коллективу. При контакте с детьми у них обычно наблюдается пассивное игнорирование или активное отвержение общения, отсутствие отклика на своё имя, он не умеет сопереживать, заражаться настроением окружающих его людей. У такого ребенка крайне ограничен опыт эмоционального взаимодействия с другими людьми.

Постоянная погруженность во внутренние переживания, отгороженность аутичного ребенка от внешнего мира затрудняют развитие его личности, и требует учета всех особенностей его поведения в организации коррекционно-развивающей работы .

3.7 Особенности эмоционально-волевой сферы детей с нарушениямизрения

Известно, что эмоции и чувства человека, являются отражением его реальных отношений к значимым для него объектам и субъектам, поэтому они имеют свои особенности, не могут не изменяться под влиянием нарушенного зрения, при котором сужаются сферы чувственного познания, изменяются потребности и интересы. С другой стороны слепые и слабовидящие также как и зрячие имеют ту же "номенклатуру" эмоций и чувств, что и зрячие, и проявляют те же эмоции и чувства, хотя степень и уровень их развития могут быть отличными от зрячих .

Распространенно мнение о том, что дети с нарушениями зрения, а особенно, слепые менее эмоциональны, более спокойны и уравновешенны, чем люди, не имеющие дефектов зрения. Это впечатление объясняется сниженным отражением их переживаний в мимике, жестах, позах. Наибольшую эмоциональность слепые обнаруживают в речи - в интонации, темпе, громкости и т.д.. В.И. Лубовский отмечает, что исследования понимания слепыми эмоционального состояния другого человека по голосу (интонация, темп, громкость) свидетельствуют о том, что дети с нарушениями зрения показывают большую чуткость по сравнению со зрячими . Если дети не могут воспринять и оценить какие-либо объекты, то не вызывают у них интереса и и эмоционального отношения к ним.

А.Г. Литвак отмечает, что "слепота, ограничивая возможности накопления чувственного опыта и изменяя характер и динамику потребностей, влечет за собой сужение сферы эмоциональной жизни, некоторые изменения в эмоциональном отношении к определенным (труднопознаваемым) сторонам действительности, не изменяя в целом сущности эмоций" .

Слабовидящие дети должны научиться соотносить и дифференцировать ситуации, требующие различного поведения, должны научиться эмоционально-выразительным отношениям в соответствии с содержанием и сюжетом игры.

Л.И. Плаксина отмечает особенности эмоционально-волевой сферы, у детей с нарушенным зрением, которые проявляются в неуверенности, скованности, в снижении познавательного интереса, проявлении беспомощности в различных видах деятельности, социальных коммуникациях, снижении желаний у ребенка к самопроявлению и возникновение большей зависимости ребенка от помощи и руководства взрослых .

В развитии эмоций и чувств у детей с нарушениями зрения большую роль играет социальное окружение и адекватные условия воспитания в семье. Огромное значение имеет отношение родителей к дефекту ребенка. Гиперопёка способствует развитию эгоистической личности с преобладанием негативных моральных качеств личности, пассивного, потребительского отношения к окружающим. А недооценка возможностей ребенка может привести к неоправданному оптимизму, легкомыслию, завышенной самооценке. Отсюда следует, что развитие личности ребенка с нарушениями зрения зависит от обстоятельств жизни, факторов социальной среды и собственной его деятельности. Особая и значимая роль принадлежит игровой деятельности.

Вопросы для самоконтроля

1. Дайте определение деятельностного подхода.

2. Обоснуйте необходимость использования деятельностного подхода в обучении детей с ОВЗ сюжетно-ролевой игре.

3. Компетентностный подход как понятие. Как используется компетентностный подход к обучению детей с ОВЗ сюжетно-ролевой игре.

4. Перечислите закономерности развития детей с ограниченными возможностями здоровья, которые определяют содержание, методические требования, подходы и рекомендации по организации обучения детей с отклонениями в психофизическом развитии сюжетно-ролевой игре.

5. Раскройте основные особенности эмоционально-волевой сферы детей с нарушениями интеллекта, с задержанным развитием, с детским церебральным параличом и с нарушениями зрения.

6. Почему необходимо учитывать особенности эмоционально-волевой сферы детей с ограниченными возможностями здоровья в педагогическом процессе?

Литература

1. Ермаков В. П., Якунин Г. А. Основы тифлопедагогики. Развитие, воспитание и обучение детей с нарушениями зрения. М.: Гуманитарный издательский центр «Владос», 2000-238с.

2. Плаксина Л.И. Психолого-педагогическая характеристика детей с нарушением зрения: Учебное пособие. – М.: РАОИКП,1999- 37с.

3. Лебединский В.В. Нарушение психического развития у детей. – М.: Академия. -4-е. изд. 2009. -176с.

4. Либлинг М.М. Игра в коррекции детского аутизма [Электронный ресурс] //Альманах Института коррекционной педагогики РАО. - 2014. Вып. №20 (http://alldef.ru/ru/articles/almanah-20/igra-v-korrekcii-detskogo-autizma)

5. Основы специальной психологии. /Под ред. Л.В. Кузнецовой. – М.: Издательский центр «Академия», 2002. – 480с.

6. Семаго Н.Я., Семаго М..М. Проблемные дети: Основы диагностической и коррекционной работы психолога. – М., 2000. – 207с

7. Смирнова И.А. Специальное образование дошкольников с ДЦП. – СПб.: «Детство- пресс», 2003. – 160с.

8. Специальная дошкольная педагогика. /Под ред. Е.А. Стребелевой. – М.: Издательский центр «Академия», 2001. – 312 с.

9. Специальная психология. /Под ред. В.И. Лубовского. – М.: Издательский центр «Академия», 2003.- 464с.

10. Яковлева Г.В. Игра в дошкольном детстве: современные технологии и инструментальное обеспечение оценивания игровых компетенций ребенка: методическое пособие для педагогов ДОУ /Г. В.Яковлева - Челябинск, Изд-во « Цицеро»2009.- 75с.

Раздел IV Формирование сюжетно-ролевой игры детей ограниченными возможностями здоровья в условиях дошкольной образовательной организации

Я помню, что думала про аутизм много лет назад, будучи начинающим клиническим психологом, ещё до того, как родился мой сын-аутист и я начала работать с аутичными детьми и подростками. Эти мысли отличались от той картины аутизма, которая была у меня в детстве.

Помню, впервые меня привлекло это явление в возрасте около 10 лет. Каким-то образом я услышала зов из недр глубокого колодца аутизма. Начав читать различные произведения про детей-аутистов, я нафантазировала много романтичных историй о том, как буду их «спасать» из психологической клетки, в которую, как мне казалось, они были заключены. В таких книгах обычно рассказывалось про мать, которая заточила детей в эти клетки. А ещё был некий талантливый психиатр, который мог их освободить и привести обратно в «нормальный» мир.

АУТИЗМ

Затем я выросла и поступила в университет. Мне сообщили, что аутизм – это неврологическое нарушение, которое не следует понимать или лечить на основе психологических теорий. Аутизм был областью неврологов. У аутичных индивидуумов имелось некое нарушение в работе мозга, которое «вынуждало» их совершать определённые действия. У этого поведения не было психологического смысла. Нам не стоило делать ничего другого, кроме составления списка симптомов, которые указывали бы на это нарушение в работе мозга, и поиска способов гуманного обращения с этими персонами, систематически обучая их вести себя нормально, насколько это возможно.

Помню, как много лет спустя я обратилась к эксперту по аутизму, когда моему сыну было 4 года. Я рассказала ей про одержимость моего сына темой смерти, когда он снова и снова с испугом повторял день за днём: «Мама, кто-нибудь умрёт?! Кто-нибудь умрёт?!» Помню, как она ответила мне: «Просто стучите по столу, когда он так делает, и говорите, чтобы он прекратил!» Она предупредила меня не придавать значения его поведению. По её словам, это было всего лишь случайное замыкание в мозге, которое необходимо твёрдо остановить, пока оно не вышло из-под контроля. Это был просто тик – и ничего больше. К счастью, к этому времени я уже узнала, моего сына. Так что я разбиралась в этом лучше.

ОТ ТЕОРИИ К ПРАКТИКЕ

Сейчас моему сыну 14 лет, и я уже многие годы работаю в сфере , благодаря чему нашла свой собственный фундамент для понимания аутизма – и это одновременно не романтичная психоаналитическая теория о клетке с представлениями о «ледяной матери», о которой я читала в 10 лет, и не механистичная, компьютеризированная теория бессмысленности, которую я изучала в университете и с которой сталкивалась в жизни (вспомните, например, фильм «Человек дождя»).

Для меня ключевым стало понимание эволюционной функции эмоций, как её объясняет Гордон Ньюфелд, подводя основу для синтеза обоих аспектов аутизма, психологического и неврологического, создавая единое целостное представление. Возникающая в результате этого картина убирает из аутизма «особенность» и взамен делает его типичным образцом нашего основного человеческого состояния. Именно ЭТОТ зов я и слышала из глубин колодца аутизма, когда мне было 10 лет. Этот зов заставляет всех нас откликнуться, если мы только позволим себе его «услышать».

Основу моего понимания аутизма, которое резко контрастирует с идеей, что это «всего лишь тик», ёмко формулирует следующее утверждение Гордона Ньюфелда: «У мозга есть свои причины». Это эволюционное понимание работы мозга позволяет мне придать надлежащий вес неврологическим аспектам аутизма, не теряя при этом смысла. У аутизма действительно есть неврологическая основа (см. также материал Ньюфелда по проблемам со вниманием), однако это не вынуждает меня свести понимание аутизма только лишь к неисправности в работе мозга, предполагая машиноподобную случайность и бессмыслицу. Наличие у мозга своих причин подразумевает, что у него есть последовательная программа. Такая же есть и у аутистичного мозга.

Программа каждого человеческого мозга – аутистичного или нет – эволюционировала в течение тысячелетий, чтобы служить нам для выживания или развития.

Поначалу этой программе не нужны наши намерения и даже осознанность – с эволюционной точки зрения это было бы слишком рискованно, когда ставки настолько высоки; однако намерения и осознанность становятся необходимы позже для полного раскрытия человеческого потенциала. Что мозгу совершенно необходимо с самого начала для выполнения своей эволюционной программы – так это эмоции.

СИЛА ЭМОЦИИ

Гордон Ньюфелд называет это «работой эмоции». Эмоции служат программе мозга, двигая нас в тех направлениях, которые обеспечивают наше выживание и развитие. Обращаясь к законам термодинамики, Гордон описывает эмоцию как «потенциал действия», подобный электрическому заряду, который должен найти какой-то выход, выражение. В этом смысле эмоции по своей сути связаны с движением – изнутри и снаружи; мы ими движимы и движемся сами. Если помнить об этом, то невозможно не заметить, как мощно «движимы» маленькие дети-аутисты: они бегают по комнате, качаются, машут руками, издают самые разнообразные звуки. Если спросить о причинах такого поведения, даже мои коллеги по профессии могут ответить: «Потому что они аутисты». Другими словами, эти детские движения соответствуют симптомам, свойственным аутистичной патологии. Наблюдение этого движения в детях всего лишь подтверждает, что перед нашими глазами определённо аутизм, и не сообщает ничего больше.

Насколько другими были бы наши действия по отношению к детям-аутистам, если бы мы смотрели поверх поведенческого «симптома», если бы в эти моменты мы видели детей движимыми мощными эмоциями – эмоциями, которые они могут не ощущать, источники которых для них в данный момент неизвестны, и всё же эти эмоции предназначены для того, чтобы служить им так или иначе. Даже мои дети с синдромом Аспергера, сидя в школе за партой, вертятся на стуле, неожиданно подпрыгивают, выбегают из класса, резко издают звуки или смеются.

Насколько другой была бы наша реакция, если бы мы смотрели на их движения в такие моменты как на следствие эмоциональной «загруженности», которой требуется выражение, вместо нашей концентрации на их поведении и попыток научить их сидеть смирно. «И все-таки, она вертится».

Вместо борьбы с программой мозга в такие моменты мы могли бы пойти с ней в ногу, поддерживая движение в детях – помогая его выражению – и понимая, какую «работу» пытаются проделать эмоции.

Чтобы понять работу эмоций, нам нужно представлять себе основную программу мозга. Так как мы по своей сути – социальные животные, чьё выживание и процветание зависит от других, эволюционная программа мозга должна облегчать нам зависимость от других, чему, в свою очередь, должны служить эмоции. Это объясняет основную программу мозга, главная задача которой – обезопасить привязанность, и соответствующую «работу» эмоций, состоящую в том, чтобы решить проблему с разделением.

Здесь мы подходим к наиболее глубокому пониманию того, почему мои дети с аутизмом так сильно «движимы». В корне аутизма лежат серьёзные проблемы со вниманием, возникающие из-за , именно они влекут за собой далеко идущие последствия в плане развития – как на сенсорном уровне, так и на уровне отношений. Недостаточная способность отфильтровывать информацию приводит не только к постоянной неврологической перегрузке, но также и к серьёзным трудностям в установлении, поддержании и углублении привязанности. Мои дети с аутизмом просто не могут «держаться» за дорогих им людей. В результате этого они постоянно сталкиваются с сепарацией.

Именно разделение или даже его предвкушение переключает эмоциональную систему в аварийный режим, заставляя её работать на пределе, чтобы нами «двигать».

Именно ЭТО толкало моего сына постоянно задаваться вопросом: «Мама, кто-нибудь умрёт?! Кто-нибудь умрёт?!» Это не был бессмысленный тик. Мой сын испытывал смутную, но непреходящую угрозу разделения, которая ощущалась им так, как будто в любой момент он может лишиться кого-то близкого.

В моей работе я ежедневно вижу очень «громкие» проявления сепарационного комплекса во всей его мощи: вижу высокий уровень , который лежит в основе сильного возбуждения, тревожности и обсессивно-компульсивного поведения. Я наблюдаю высокий уровень фрустрации, приводящий к . Я вижу непреодолимое стремление к близости в отчаянном цеплянии за объекты, места, ритуалы и знакомые вещи. Вся палитра эмоциональных реакций, направленных на то, чтобы «сподвигнуть» нас на устранение разделения – это то, что мы видим в поведении детей с аутизмом. Именно ЭТО движет ими так сильно, хоть и не ОЩУЩАЕТСЯ осознанно. В глазах моих маленьких детей с аутизмом особенно виден огромный, невероятный уровень возбуждения. Они не знают почему, но им просто НЕОБХОДИМО двигаться.

ПРИВЯЗАННОСТЬ

В определённом смысле, психоаналитическая интерпретация аутизма Бруно Беттельгейма верна: мозг моих детей с аутизмом реагирует на состояние заброшенности – но не заброшенности из-за бессердечной матери-айсберга, а покинутости, рождающейся из их собственной глубокой неспособности «держаться» за свои . Из-за невозможности выносить такую заброшенность я наблюдаю порочный круг эскалации реакций, которые появляются в результате защитного отчуждения, возникающего почти всегда в большей или меньшей степени. Мозг вынужден защищать ребёнка. Происходит отстранение от привязанностей, и у нас возникает ощущение, что ребёнок живёт «в своём отдельном мире».

Я думаю, нас приводит в сильное замешательство, дезориентирует и очень тревожит, когда мы чувствуем это в детях. Мы ощущаем их душевное страдание и понимаем, что являемся в каком-то смысле ответом на него, но не можем достучаться до своих детей, чтобы предложить им то, в чём они так нуждаются. Мы испытываем совершенную беспомощность, и если в вас, как в маме ребёнка-аутиста, пробудится мать-медведица, то вы почувствуете такое глубокое отчаяние, с которым ещё никогда не сталкивались. Возможно, это объясняет, почему та эксперт по аутизму хотела заверить меня, что поведение моего сына было бессмысленным, всего лишь тиком. Наверное, она думала, что мне от этого станет легче. Возможно, от этого ей самой становилось легче. Очень сложно выдерживать чувства, которые вызывают в нас дети с аутизмом. Тяжело слышать зов, доносящийся из такого глубокого колодца. Но нам очень важно продолжать это делать.

Часто люди оказываются изумлены, когда видят, как быстро можно построить мостик к детям с аутизмом, если понимать их изнутри.

Посылая им очень чёткое приглашение в нашу жизнь и затем щедро используя глубоко заложенный в нас репертуар приёмов привязанности, особенно тех, которые задействуются во всём мире с младенцами (например, широко раскрытые глаза, приоткрытый рот, преувеличенная мимика, похожие движения, подражание и т.д.), мы можем снизить необходимость защитного отчуждения, а также компенсировать проблемы со вниманием, изначально мешающие ребёнку с аутизмом формировать надёжную привязанность. Другими словами, мы запускаем с ними взаимный танец привязанности. Как только танец начинается (а я ещё никогда не работала с аутичным ребёнком, который бы НЕ начал танцевать со мной каким-либо образом с самой первой встречи), мы можем перейти к игре. А как только мы начинаем играть, запускаются шестерёнки развития.

Это звучит очень просто, но с нашей стороны требуется высокий уровень внимательности и чувствительности для настройки на каждого ребёнка таким образом, чтобы установить с ним контакт и при этом не перегрузить его. Чтобы суметь работать с детьми-аутистами, нам нужны наши чувства. Только так мы сможем чутко вести их с помощью игры к их собственным чувствам (приглашая их в нашу жизнь, смягчая их, снижая защиты), что, в свою очередь, повысит обороты мотора, движущего процесс созревания.

Для детей критически важно, чтобы их родителям помогли найти свой собственный . Смягчение и танец, которые я устраиваю с ребёнком, надолго не задержатся, если танец не будет подхвачен родителями дома. В идеальном случае мы организуем большой расширенный круг танца привязанности, включая в него как можно больше близких взрослых ребёнка. Когда это происходит, то исчезновение этого дикого, наэлектризованного взгляда в глазах маленьких аутичных детей не займёт много времени. Ребёнок всё равно останется аутистом – мы не решили основную проблему с фильтрацией, но мы смогли достаточно её компенсировать, чтобы решение вопроса с разделением больше не являлось постоянным и главным приоритетом. Наступает период покоя – как минимум, на какое-то время. И мы можем начать игру.

ИГРА

Думаю, никого не удивит, что основной игрой, которую я использую с моими детьми-аутистами, являются . Вся суть этой игры строится вокруг разделения. Мы играем снова и снова. Нам НУЖНО играть в неё снова и снова!

В который раз мы пережидаем период «прятания», то есть разделения, задерживая дыхание; мы играем с напряжением, потихоньку увеличивая время ожидания; мы дразним ребёнка предвкушением, когда уже известно, что наше воссоединение неизбежно приближается, и мы смеёмся с удовольствием и облегчением, когда снова оказываемся вместе. Этим мы занимаемся снова и снова, на каждой сессии. Экспериментируем с разными вариациями, то так, то иначе. До тех пор, пока ребёнок неожиданно «теряет интерес» к игре и начинает исследовать комнату в поисках новых занятий – вдруг найдётся что-то привлекательное в той коробке в углу, полной разноцветных блоков. Этот момент всегда вызывает у меня улыбку. Я отхожу назад и даю ребёнку следовать своей дорогой… Хоть я и остаюсь рядом, чтобы разделить и отреагировать на его чувство удивления миром или начать очередную игру в прятки.

Даже у детей с серьёзными случаями аутизма, которые не разговаривают, можно поддерживать осознанность, работая с помощью постоянного реагирования, экспрессивной жестикуляции, преувеличенного языка тела и других форм невербальной коммуникации – я использую большое количество подражательных звуков.

Ещё я обнаружила, что ребёнка бережно (и терпеливо) можно подвести к процессу адаптации – движению от злости к грусти, – совсем не используя языковые средства, и это прекрасная новость, учитывая, какой объём тщетности испытывают дети-аутисты!

Поиск баланса – смешанных чувств – это тот процесс, который я наблюдала и поддерживала у моих детей с синдромом Аспергера, иногда в игре (мы создавали фильмы, в которых исполняемые ими герои переживали всевозможные смешанные чувства), а иногда просто обсуждая и обдумывая с ними события, случившиеся за неделю.

Для моего сына путешествие к смешанным чувствам было особенно трудным, потому что его эмоциональная интенсивность очень усложняла смешивание. . Сейчас он уже редко испытывает «чистоту» эмоций, которая раньше доставляла ему столько неприятностей в школе. Однако если чувства сына становятся слишком сильными – если кто-то говорит с ним чересчур твёрдым голосом (и он начинает беспокоиться, что он «плохой» или больше не нравится этому человеку, то есть, у него возникает угроза разделения), то он до сих пор может утратить свою уравновешенность…

НА СТОРОНЕ РЕБЕНКА

Я читала статью про аутизм с прекрасным названием: «Человечны и даже более чем». Для меня оно ёмко резюмирует концепцию аутизма. В самом своём истоке аутизм связан с тем, что больше всего нами «движет»: . В аутизме мы видим эмоцию, которая делает то, что ей и положено: пытается исправить проблему сепарации.

Там же наглядно видно, что происходит, когда способы, направленные на починку разрыва связи, не работают – когда у нас нет того, что нам больше всего необходимо для выживания и процветания, а именно, надёжной привязанности.

Но как только мы это понимаем, нам уже известно, что нужно делать. И это точно не стук по столу и требование прекратить. Как бы тревожно нам ни было слышать зов ребёнка из глубины колодца аутизма, его необходимо слышать, чтобы на него отвечать. И нам крайне важно выяснить, что нужно этому конкретному ребёнку, чтобы он смог услышать нас. Это не будет что-то экзотическое. Это будет нечто из нашего репертуара приёмов привязанности, но нам нужно будет прицельно настроить их именно на этого ребёнка.

Принимая во внимание то, что мы вряд ли сможем «освободить» ребёнка-аутиста от его основных неврологических проблем, тем не менее со своей стороны мы вполне можем компенсировать их для того, чтобы вместе начать танец привязанности.

Часто это будет довольно неуклюжий танец, но, по моему опыту, даже его достаточно, чтобы мы могли наслаждаться друг другом и получить много удовольствия от игры и исследования мира вместе… А ведь это совсем немало! Часто в наших силах сделать гораздо больше: убирая препятствия для взросления с помощью привязанности и игры, мы можем поддержать естественные процессы, которые впоследствии смогут «сподвигнуть» ребёнка на реализацию его истинного потенциала.

Когда ребенок не реагирует на команды, не играет так, как сверстники, не говорит ни голосом, ни жестом, ведет себя странно – это может быть аутизм .

Не всегда, однако, «странное поведение» ребенка, должно расцениваться как расстройство спектра аутизма. Возможно, ваш ребенок просто немного отстает в развитии. Впрочем, сам аутизм имеет много разновидностей – от легких расстройств до тяжелого синдрома Каннера.

Причины аутизма

Ученые не уверены в том, что является причинами аутизма , но, очевидно, что определенную роль здесь играет как генетика, так и окружающая среда. Эксперты выделили несколько генов, связанных с болезнью, которые вызывают отклонения развития в некоторых областях мозга.

Другие исследования показывают, что люди с аутизмом имеют недопустимый уровень серотонина и других нейромедиаторов в мозге.

Практика показывает, что заболевание может возникнуть в результате нарушения нормального развития мозга на ранних стадиях формирования плода из-за неисправностей в генах.

Классические симптомы аутизма

Симптомы аутизма, как правило, появляются до третьего года жизни. Бывает, однако, что аномалии развития могут раскрыться гораздо раньше – уже в течение первых нескольких месяцев жизни ребенка или позже – в районе четвертого-пятого года жизни.

В случае поздних симптомов болезни говорят об атипичном аутизме. Часто аутизм довольно неожиданно, как явный регресс в развитии ребенка, который начал произносить слова, но вдруг замолчал.

hepingting, lic. CC BY-SA 2.0

Аутизм является одним из многих сложных неврологических расстройств. Спектр аутизма – это группа расстройств, которые влияют на способность общаться, поддерживать социальные контакты и выражать эмоции.

Симптомы аутизма , как правило, видны в возрасте двух лет, поэтому так важна их ранняя диагностика. Чем раньше родители заметят тревожные симптомы, тем раньше можно начать лечение. Первые признаки заболевания у детей могут дать о себе знать даже у 6-месячных младенцев. Но все дети разные, поэтому не все симптомы должны быть у ребенка, чтобы диагностировать аутизм.

Несмотря на то, что диагноз аутизма обычно ставится между вторым и третьим годом жизни, некоторые из симптомов аутизма у детей, можно увидеть намного раньше. Если 6-месячный ребенок не улыбается, в возрасте до 12 месяцев не лепечет и не выполняет никаких жестов, а в возрасте двух лет, не в состоянии произнести словосочетаний, существует большая вероятность того, что ребенком аутист.

Симптомов аутизма много, в частности, ребенок с аутизмом :

• не играет с другими детьми и в творческие игры;
• предпочитает контакт с предметами, а не с людьми;
• избегает зрительного контакта;
• смотрит «сквозь человека»;
• мало улыбается;
• имеет ограниченную мимики лица;
• плохо реагирует на свое имя;
• кажется гиперактивным ;
• иногда впадает в гнев без причины;
• импульсивен;
• не говорит вообще или использует слова без значения;
• может повторять слова (эхолалия);
• имеет трудности в общении с другими людьми;
• странно себя ведет – приводит предметы в вращательное движение или совершает однообразные движения (двигательные стереотипы ) – кивки, раскачивание, поворот на месте;
• отсутствует спонтанность движений, в связи с нарушениями опорно-двигательного аппарата;
• речь развивается очень медленно;
• не размахивает руками;
• не бегает с подскоками;
• если говорит, то на одну тему;
• против любых изменений обязанностей;
• имеет повышенную чувствительность к прикосновениям и звукам или не реагирует на боль.

Аутизм у двухлеток

В то время, как большинство здоровых детей в возрасте двух лет начинают говорить или, по крайней мере, произносить простые слова, дети с аутизмом имеют много беднее словарный запас или теряют способность говорить. Им трудно произносить согласные и словосочетания и они совсем не жестикулируют.

В то время, когда большинство нормально развивающихся детей может указать пальцем на предмет, который их интересует или смотреть в направлении, которое указывает родитель, аутист не в состоянии этого сделать. Вместо того, чтобы смотреть на то, что родитель указывает, они смотрят на палец.

С одной стороны, аутичные дети не имеют некоторых навыков, а с другой – имеют тенденцию поведения. Многие дети с аутизмом любят рутину. Любое вмешательство в определенную последовательность событий может вызвать сильную реакцию ребенка.

Аутичные дети, как правило, любят принимать ванну каждый день в одно и то же время, важен также порядок и время приема. Некоторые дети с аутизмом часто хлопают в ладоши или скачут вперед и назад во время сидения. Компульсивное поведение не редкость во время игр. Некоторые дети могут часами выстраивать свои игрушки в идеальную линию, а когда им кто-то помешает, очень раздражаются.

Аутичные дети хотят иметь друзей, но установление контактов для них очень тяжело. Во время игры многие дети, отстают от группы, что связано с непониманием дружеских жестов, например, улыбки или зрительного контакта. Когда кто-то проявляет внимание к аутичному ребенку, малыш, как правило, застывает.

Это происходит потому, что ребенок с аутизмом не понимает эмоций и не в состоянии ответить на них взаимностью. В то время, когда многие двухлетки машут рукой на прощание или поворачивают голову, когда слышат свое имя, аутичный ребенок, как правило, не делает эти вещи.

Дети с аутизмом испытывают трудности с интерпретацией того, что думают или чувствуют другие, потому что они не могут понять социальных сигналов, таких как тон голоса или выражение лица. Также доказано, что у них отсутствует эмпатия.

Детский аутизм

Ребёнок с аутизмом не любит обниматься, не может показать пальцем на то, что их интересует и, если что-то нужно, то тянет за руку взрослого. Аутичные дети бывают агрессивными или аутоагрессивными, например, могут биться головой в стену, но это связано, как правило, со страхом. Им явно вредит избыток стимулов – любят прятаться в темные углы. Предпочитают одиночество, рутину и устойчивость окружающей среды.

Стоит знать, что у ребенка могут наблюдаться лишь некоторые из симптомов болезни. Некоторые дети с аутизмом очень любят обниматься, много говорят (хотя и не всегда правильно) и не имеют ярко выраженного странного поведения. Следует помнить, что у некоторых детей симптомы аутизма очень сильно выражены, а у других очень плохо видны и трудно улавливаемы.

Невозможность общения с аутичными детьми приводит к тому, что окружающие воспринимают их как «умственно отсталых». Однако, исследования показывают, что большинство людей, страдающих этим заболеванием, имеет коэффициент интеллекта не отличающийся от обычного. Предметом интереса ученых из разных уголков мира являются также уникальные способности и навыки, которые проявляет часть людей, страдающих аутизмом.

В этом месте следует вспомнить, что в части случаев аутизма может сосуществовать с проблемами слуха , эпилепсией или умственной отсталостью. Было бы ошибкой, однако, использование такого рода обобщений. Детский аутизм не означает интеллектуальной инвалидности ребенка, но также не значит, что ребенка следует воспринимать как «гения».

Исключительные способности детей с аутизмом

Несомненно, дети с аутизмом, по-другому воспринимают мир, по-другому воспринимают чувственные стимулы, вкус, цвета. Исследования показывают, что они намного лучше, чем здоровые, справляются с заданиями идентификации фигур, расположенных на сложном фоне, лучше запоминают детали, что ученые связывают с более высокой, чем средняя остротой зрения.

Верно также и то, что среди больных аутизмом много чаще, встречаются люди, обладающие исключительными способностями . Их называют «савантами». Как правило, их таланты очень узки и специализированны в определенных областях.

Например, нарушения функционирования может сосуществовать с феноменальной памятью, большим талантом: математическим, музыкальным или пластическим. Каждый, кто хоть раз смотрел фильм «Человек дождя», был, вероятно, под впечатлением от памяти главного героя, который мог по памяти цитировать текст 7600 книг.

Прототипом этого персонажа был больной аутизмом Джим Пик, однако, в литературе описано немало аналогичных случаев. Кроме способности запоминания текста, больные аутизмом удивляют иногда окружающих знанием географии, астрономии или математики.

Описано несколько случаев, когда дети прекрасно справлялись с чтением сложных карт и определяли свое положение Солнцу и Луне. Среди «савантов» попадаются гениальные поэты, музыканты, художники, люди, обладающие абсолютным слухом или фотографической памятью и другими редкими способностями.

К сожалению, во многих случаях это отдельная, изолированная способность, например, умение играть услышанную мелодии на разных инструментах может сосуществовать с очень глубокими нарушениями языковых и социальных навыков. Количество «савантов» среди больных аутизмом оценивается в 10%. Последние исследования показывают, что число людей со специальными навыками может быть даже в три раза больше. Эти проценты производят впечатление, однако, не следует придавать им излишнее значение.

Подчеркивание изолированной, исключительной, но часто используемой в повседневной жизни способности ребенка, без одновременных интенсивных усилий в развитии в нем способности функционировать в обществе, является большой ошибкой.

Не следует искать в каждом больном аутизмом ребенке непонятого гения, однако нельзя не учитывать таланты ребенка при планировании его дальнейшей терапии. Использование механической памяти или отличного слуха во время занятий может стать фактором, открывающим для ребенка привлекательность мира и стимулом для повышения социальных навыков и коммуникации.

Диагностика и лечение аутизма

Врачи часто используют анкеты или другие диагностические инструментов для сбора информации о развитии ребенка и его поведении.

Некоторые инструменты контроля зависят исключительно от наблюдения родителей, другие объединяют наблюдение родителей и ребенка. Если инструменты контроля указывают на возможность аутизма, рекомендуется, как правило, более полное исследование.

Комплексная оценка требует междисциплинарный команды, включающей психолога, невролога, психиатра, логопеда и других специалистов, которые диагностируют детей с аутизмом. Члены команды проведут детальный неврологический анализ и углубленное исследование когнитивных способностей и оценку языка. Потому что, например, проблемы со слухом могут вызвать поведение, которое легко спутать с аутизмом.

Нет лекарства для лечения аутизма. Поведенческая терапия аутизма предназначена для решения определенных симптомов и может привести к значительному улучшению. Идеальный план лечения включает в себя терапию и вмешательства, которые удовлетворяют специфические потребности отдельных детей.